Из круга в круг, или Нить неизбывная. Обрывки четырнадцатый и пятнадцатый
................................................................................................................................
В спальню прорвался из прихожей звонок.
Почтальон принёс телеграмму: оставив свою вологодскую родину, генерал с генеральшей отбыли в свою возлюбленную Одессу. Гостьба в именитом доме в отсутствие хозяев окончилась. Море за окном затянулось дымкой. Редкие чайки кружили и кричали над кромкой берега.
– Лена, Элен, приходи ко мне в общежитие. Когда сможешь.
– Когда не смогу больше. Если до этого дойду. – Она рассмеялась.
И пришла ко мне лишь однажды. На десять минут. Хватило, чтобы выпить чаю, сообщить, что родители пребывают в добром здравии и вызвать у меня приступ……………………………………………………………………...
……………………………………………………………………………………….
В вестибюле инъяза галдел многолюдный вавилон. Вроде бы как сороки с воробьями спорили. До взаимопонимания не доходило. Ещё год (два, три) – и все они разлетятся отсюда. И моя (моя-не-моя) Элен упорхнёт куда-нибудь в загранку. Или уплывёт.
Я тоже хочу. Вместе с ней. В море и за море. Туда, где в апогее орла голубой шар висит. Где дворец невиданный. Где пальмы и ручей, сбегающий в купальню.
(А макарон, не спагетти, а этих, из лагерного котла, к пайке вдобавок, – не хочешь?)
…Она возвышалась в сердцевине пёстрого кружка. Воплощением робкой мечты ребят-однокурсников. Без помощи ума, разинув рты, они поглощали её безудержную болтовню на английском. Нарушая строгость окружности, к центру всеобщего внимания неподвижно стремился увитый рюшами длинноволосый юнец. Прыщи дозревания, точно мухи, обсели умилённое личико.
Элен увидела меня и окликнула по имени – выделила из толпы.
– Брызни щедростью, – сказала она Олегу (или Артуру? – неважно как его звали). – Пригласи на коктейль будущее светило. – Она повела плечом в мою сторону.
Через полчаса мы уже сидели у него дома и, развалившись на диване, поджидали напитки. Пока он там, на кухне, разбирался с бутылками, я украдкой обнял Элен и поцеловал. Она снисходительно погладила меня по спине.
В комнату вошёл услужливый хозяин, поставил на стол поднос. Пришлось выпить тот унизительный коктейль – до дна осушить горькую чашу.
И хватит, предостаточно. Поднявшись, я церемонно откланялся и тремя словами благодарности, едва прикрывшими отчаянную насмешку, сочетал их на весь оставшийся вечер. Мою-не-мою и хозяина положения.
Всё, баста! Пойти в пароходство, разузнать, что к чему, и……………….
…………………………………………………………………………………….
(Далі буде)
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Теология : Альфред Великий. Боэциевы песни (фрагменты) - Виктор Заславский Альфред Великий (849-899) был королем Уессекса (одного из англосаксонских королевств) и помимо успешной борьбы с завоевателями-викингами заботился о церкви и системе образования в стране. Он не только всячески спонсировал ученых монахов, но и сам усиленно трудился на ниве образования. Альфреду Великому принадлежат переводы Орозия Павла, Беды Достопочтенного, Григория Великого, Августина и Боэция. Как переводчик Альфред весьма интересен не только историку, но и филологу, и литературоведу. Переводя на родной язык богословские и философские тексты, король позволял себе фантазировать над текстом, дополняя его своими вставками. Естественно, что работая над "Утешением философией" Боэция, Альфред перевел трактат более, чем вольно: многое упростил, делая скорее не перевод Боэция, но толкование его, дабы сделать понятным неискушенным в античной философии умам. Поэтому в его обработке "Утешение" гораздо больше напоминает библейскую книгу Иова.
"Боэциевы песни" появились одновременно с прозаическим переводом "Утешения" (где стихи переведены прозой) и являют собой интереснейший образец античной мудрости, преломленной в призме миросозерцания христиан-англосаксов - вчерашних варваров. Неизвестна причина, по которой стихи и проза, так гармонично чередующиеся в латинском оригинале "Утешения", были разделены англосаксами. Вероятно, корень разгадки кроется в том, что для древнеанглийского языка литературная проза была явлением новым и возникновением ее мы обязаны именно переводам короля Альфреда. Делая прозаические переводы, король был новатором, и потому решил в новаторстве не переусердствовать, соединяя понятный всем стих с новой и чуждой глазу прозой. Кроме того, возможно, что Альфред, будучи сам англосаксом, не понимал смешанных прозаическо-стихотворных текстов и решил, что лучше будет сделать два отдельных произведения - прозаический трактат и назидательную поэму. Как бы там ни было, в замыслах своих король преуспел. "Боэциевы песни" - блестящий образец древнеанглийской прозы и, похоже, единственный случай переложения латинских метров германским аллитерационным стихом. Присочинив немало к Боэцию, Альфред Великий смог создать самостоятельное литературное произведение, наверняка интересное не только историкам, но и всем, кто хоть когда-то задумывался о Боге, о вечности, человечских страданиях и смысле жизни.